Чисто по-русски. Говорим и пишем без ошибок [litres] - Марина Александровна Королёва

деньги». Так частенько говорят, не замечая разницы между «одолжить деньги кому-то» и «занять деньги у кого-то». Разница тонкая, но она есть. Загляните, к примеру, в Толковый словарь С. Ожегова, и сразу станет понятно: «одолжить» у кого-нибудь деньги нельзя! Нельзя потому, что «одолжить» – это дать взаймы.

Иными словами, если вернуться к нашему миллионеру и слову «одолжить», то он может только сам одолжить кому-нибудь деньги или же попросить: «Одолжите мне денег, пожалуйста». Еще раз: «одолжить» – это дать взаймы.

«Взять взаймы» означает другое – занять. «Что за странная история с этим бизнесменом: говорят, у него миллионы, а он вчера сто рублей у меня занял. Представьте себе, как я удивилась, когда он попросил: “Займи мне до завтра сто рублей!”». И опять путаница со словами «одолжить» и «занять». Нельзя просить другого человека «занять» денег. Можно просить «одолжить» денег.

Итак: «одолжить» – дать взаймы, «занять» – взять взаймы. Вот и вся хитрость.

Одр, у одра́, на одре́…

«На смертном одре», «у смертного одра». Когда мы видим эти слова и выражения в тексте или произносим их, то нам кажется, что должно существовать слово «одр», однако встречаем мы его только в этих сочетаниях: «на одре», «у одра». Помнится, кто-то из коллег спросил меня, как это будет в именительном падеже единственного числа: «одр» или «одро́»? И что это такое вообще?

Отвечаю: одр (именно «одр», а не «одро») – это всего-навсего кровать, постель, ложе.

Даже в Толковом словаре С. Ожегова (не самом новом из словарей) слово «одр» уже называлось «старым». Не то чтобы устаревшим, нет, просто оно давно уже используется только в совершенно определенных сочетаниях.

Понятно, когда мы идем в мебельный магазин, то ищем и покупаем кровать, а не одр. Слово «одр», в общем, довольно мрачное. Хотим мы того или нет, оно связано с болезнями и смертью. Что нам надо знать, когда мы все-таки его используем, так это где поставить ударение. Одр, одра́, одру́, одро́м, об одре́. Всюду ударение на последнем слоге. Соответственно, когда мы говорим «у смертного одра́, на смертном одре́» – это ничего не меняет в смысле ударения. Оно только на последнем слоге. Вариантов – никаких.

Озвучить

– Не хотите озвучить свое предложение?

– Помилуйте, мы же с вами не на киностудии. Озвучить не хочу, а вот внести предложение готов.

Диалог, который хотелось бы слышать чаще. Но собеседники редко реагируют таким образом на слово «озвучить», которое с некоторых пор зазвучало по-новому. И это при том, что в современных толковых словарях до сих пор зафиксировано одно-единственное его значение: озвучить – это «записать звуковое сопровождение фильма отдельно от съемки». Да еще и помета стоит – «специальное»! То есть глагол «озвучить» считают исключительно профессиональным термином кинематографистов.

А теперь скажите честно, давно вы слышали слово «озвучить» в таком вот прямом значении? Всё больше говорят и пишут так: «озвучить данные мониторинга», «озвучить информацию», «озвучить поручение министра»… Это нравится говорящим гораздо больше, чем «прочитать вслух» или «огласить», замечает В. Новиков в своем Словаре модных слов. И предполагает: может быть, это потому, что звучащее слово отчетливее входит в сознание, чем письменное?

У меня, если честно, другая версия. Не исключено, что слово «озвучить» из отряда так называемых речевых вирусов. Представим себе, что однажды кому-то понадобилось подобрать свежий синоним к надоевшим словам «сказать», «говорить», «заявить». И вот он находит: «озвучить». Кто-то услышал, подхватил – и покатилось! Никто не знает в точности, по каким законам живут и развиваются слова-вирусы. Понятно одно: если они распространяются – значит, пришлись ко двору, была в них нужда, был спрос.

Если вдуматься, «озвучить» – слово безответственное. Я же не сказал это сам, не заявил от своего имени, я только «озвучил» чужое мнение, чужую мысль, чужое распоряжение. Сам я, озвучивший, тут совершенно ни при чем. Я просто инструмент, моё дело сторона. Удобное слово «озвучить». Оно позволяет легко переложить ответственность на чужие плечи.

Ну, а если вернуться к единственному законному значению слова «озвучить», стоит напомнить еще и о том, что кинематографисты этот процесс называют «озвучкой» или «озвучанием». При этом ни «озвучания», ни «озвучки» в словарях нет. Есть «озвучивание». Но вот его-то от кинематографистов вы как раз и не услышите! Что поделаешь, у профессионалов свой язык, им наше мнение не указ.

Всем остальным «озвучивать» информацию или предложения я бы точно не советовала.

Оковы, качели, сани

То, что детские вопросы, несмотря на всю их простоту, проникают в самый корень явления, подмечено давно. А ты, взрослый, всегда стоишь озадаченный и не знаешь, что ответить. Ну и правда, если Васины друзья в детском садике качаются на качелях (а качелей там много), то сам-то Вася, когда приходит в свой двор, может покачаться на качели? Она-то, качель, во дворе одна, так ведь?

Нет, не так. Попробуйте, однако, объяснить это Васе! Читать он пока не умеет, а значит, показывать ему словари и учебники бесполезно. А жаль, потому что там сказано, что у слова «качели» нет единственного числа. По-научному это называется pluralia tantum (плюралиа тантум). Или, если проще, существительные, которые имеют форму только множественного числа. «Качели» – не одни такие. «Оковы» тоже без единственного числа. А есть еще «сани», «ножницы», «брюки»… Только в школе Вася узнает, что нельзя извлечь единственное число из «суток» или «сумерек». «Духи», «чернила», «белила», «дрожжи» и «щи» тоже не делятся на части – они так и остаются «духами», «белилами» и «щами».

Есть и другая крайность. Существительные, у которых, напротив, нет множественного числа. Как вы, например, произведете множественное число от слов «листва», «молодежь», «студенчество»? Никак. «Белизна» и «нравственность» тоже не хотят размножаться. Не хотят делать это «бензин», «рожь», «молоко» и «йод».

Всё это дети осваивают постепенно. И всякий раз удивляются: не бывает одной «качели» или одной «оковы»? А «листва» – напротив: вроде ее много, а она одна…

Опека

Там, где есть как минимум двое взрослых и один ребенок, всегда зайдет разговор о воспитании, будет решаться извечный вопрос: как лучше воспитывать, предоставлять ли самостоятельность, запрещать или разрешать, говорить ребенку «нельзя» или пускать всё на самотек, авось, выплывет.

– Нельзя же так опекать, – горячится один взрослый, – ты же ему шагу ступить не даешь, всё время пристаешь со своей опёкой!

Нет-нет, «опе́ка». Правильно говорить «опе́ка». Орфоэпический словарь под редакцией Р. Аванесова, который вообще редко пользуется знаками категорического запрещения, в данном случае совершенно неумолим. Рядом со словом «опёка» (а именно так